Замки Людвига изначально были игрушечными, как невсамделишной была его жизнь. Вместо реальной жизни он строил сказку, а сюжеты брал из истории немецких земель. Это не сказки в понимании русских, они жестокие, без признаков милосердия или доброты хотя бы к родственным по крови людям: «Не было у семьи денег, и мать отвела детей в лес на смерть» - это зачин народной сказки, записанной братьями Гримм. Сказки про Ганса и Гретель, выбиравшихся по крошкам из лесу.
Специально перечитала мифы и легенды, положенные в основу и замков, и музыки Вагнера – и вспомнила, как в юности ходила на показы фестивальных фильмов в ДК Кирова на Васильевском. Показывали сагу о нибелунгах, золоте Рейна и т.п. Предательство, убийства, насилие, запредельная жестокость к родным по крови, к собственным детям. Никакого сострадания к ошибкам, к человеческой сути и слабости – а ведь задолго до них нашли и постулировали humanem est erratum. Нет – только обиды, месть, жадность и подлость. (Особенно хорошо эта тема читается на фоне «Финиста ясна сокола» в изложении Андрея Платонова. Семь железных сапог истоптала, семь железных хлебов съела… и т.д.).
Все кончается огнем, пожирающем виноватых (а правых, в смысле хоть с каплей милосердия, там не было совсем).
Мы вышли и встретились с Германом Николаевичем Иониным, когда-то – нашим учителем литературы в 30ке. Ошеломленные. И он, возвышаясь на толпой своих бывших учеников и просто питерской интеллигенции, сказал нам «Так им и надо. Я все ждал очищения, хоть какого-то катарсиса. Нет – они чужды гуманизму, это нечеловеческая жестокость. Они понимают только справедливость?- Значит, пусть будет им воздаяние по делом, по-библейски».
Герман Николаевич учил нас доброте, милосердию на примере любого изучаемого в школьной программе текста. Такая тирада и такое мнение были для него настолько несвойственны, что я запомнила на всю жизнь.
Строил Людвиг свои здания как правило рядом с домами своего отца. Но дома отца были нормальными семейными жилищами. Во дворцах-замках Людвига не сразу понимаешь, что не так, пока не сообразишь: они и не предназначались для полноценной жизни.
Видите ли, в Европе издавна (может, из-за тесноты земельной) сформировалось понятие личного пространства. К телу иностранцу нельзя подойти близко, они встают так, чтобы между вами оставалось место, не прижимаются, не толкаются и не пихаются как азиаты в обыденной жизни (про очереди за раздачами в шопах не говорю – тут все с ума сходят). Потому слюнявые поцелуи Брежнева так шокировали иностранцев: он слишком прижимался к другому человеку. И площадь комнаты как бы состоит из этих личных пространств, подразумевает зоны прохода и взаиморасположения двух людей как минимум одновременно. Не прижиматься же к слуге? Или чиновнику с докладом. Нет такого места, Der lebenswichtige Raum, даже в Линденхофе, где король вообщем-то пожить успел. Пока не уточняешь, что ел он в одиночку (еду ему подавали на подъемном столе из подвала), не понятно, как можно было пристроиться за обеденным столом. То, что у Екатерины II было развлечением кучи гостей за обедом, у Людвига было бытием. В одиночку.
Зеркала на стенах, чтобы зрительно расширить комнаты. Помогало, наверно, но туристов набивается много сразу – и эффект смазывается, потому что локти не оттопырить.
Он приходил в спальню один и днем – ночью он ездил по округе, читал, ел – вообщем, жил один в самим собой придуманных обстоятельствах и декорациях.
Кровать 4х4 - для одного? Поневоле начинаешь соображать, что он там один делал – вот они, ментальные последствия сексреволюции 60х.
Его дома «под Версаль» – это какая-то кастрированная эклектика. Поездив по Европе, считываешь в его зданиях приметы, причем практически одной составляющей европейской культуры – французской XVII века и начала следующего.
Изделия местных мастеров или привезенные китайские вазы, смотрятся поделкой из папье-маше, подделкой, игрушкой, раздувшейся в размерах для Гулливера в стране лилипутов. Хотя они подлинные. Даже музыкальный инструмент – какая-то замысловатая помесь одного с другим. И вот это вот формирует ощущение обеднённой реальности, как будто на картинке стёрли почти все резинкой, и ты по оставшимся деталям догадываешься, восстанавливаешь пазл.
Удобства в жилищах современные той эпохи, лучшие в смысле санитарно-гигиеническим нормативам. Но их-то не показывают, как правило. И жилище создает впечатление некоей вневременной взвеси – нет реальности ни того XVII века, ни последующих.
Вот хорошие картинки Линденхофа
Из своих помещу склоку с лебедями. Живет там парочка в парке по дороге к дворцу. Зубастые наглые твари, никакого романтизма. «Жрать дай» – грабители с парковой дорожки. Хотела немножко подкормить – вытянули весь мой черный хлеб, взятый на дорогу. Тяпнули сына, прямо-таки кусили, когда я ему передала хлеб, испугавшись лебединой агрессии. Вообщем, напоминали солдат вермахтаJ, злобных духов как раз в стиле вагнеровской мифологии.
Я уткнулась в это дело, когда по привычке доходить до сути взяла не адаптированные для детей тексты (которые мне в детстве читали и давали читать, которые затем я сыну читала), а оригиналы. И взвыла!
ОтветитьУдалитьВ русских народных сказках (в оригинальных записях) если и есть что для детей непригодное – то некая фривольность, по простоте могущая быть принятой за порнушку. Но точнее – правда жизни, которую, есс-но, не стоит до 15 лет предлагать.
Все-таки детей надо именно ВОСПИТЫВАТЬ, а не совать им всякую чушь как сейчас делают в ряде стран Европы. Нельзя преследовать человека за его/ее сексуальную ориентацию, но развращать детей с малых лет, но совращать их на путь болезни – нельзя. И дискутировать тут не о чем. Есть норма, заповеданная еще в Библии, и нехер свои болячки постулировать. Я как диабетик, колю себе инсулин. Им тоже полезно было бы гормоны попринимать – и не было б проблем у них, а заодно и у нормальных людей от их заскоков.
Реальных проблем много, чтобы на всех этих недолеченнных такие фуфелы как милонов фонтанировали ненормативной нормативной чушью.